Бывший рабочий поселок Шляховка сегодня является интегральной частью города. А земля, на которой раскинулись ее улицы, до 1775 года принадлежала Кодацкой паланке Войска Запорожского низового и использовалась для выпаса скота жителями военной слободы Половицы (впоследствии г. Екатеринослав).
После ликвидации Сечи, дерибана казацкого имущества и войсковых земель потемкинскими «освободителями», имение в Сухой балке в количестве 300 дес. удобной земли досталось богатому запорожцу, а потом полковому старшине Черноморского казацкого войска, владельцу тамошнего зимовника Иваньку с поселенным им же хутором. Отмежевал его в 1785 г. землемер Яков Пономарев. И, согласно составленного Плана генерального межевания (ПГМ) Екатеринославского уезда, имение находилось на даче № 3, которую окружали резервные казенные земли губернского центра Екатеринослава («А»), земли екатеринославских мещан, предназначенные для выгона скота («В») и земельная дача Екатеринославской казенной суконной фабрики («С»).[1]
По общепринятой среди местных краеведов версии, екатеринославское губернское правление из этой резервной земли выделило за особые заслуги 300 дес. штаб-лекарю Карлу Роде под рекреационный сад. На самом же деле, аптекарь К. Роде в 1790 г. купил в Екатеринославском уезде у полкового старшины Иванька в Сухой балке 300 дес. с хутором и у вершин р. Сухой Суры с левой стороны 1500 дес. Эти «благоприобретенные имения» были узаконены ордером Г. Потемкина.
Карл-Август Роде родился в 1746 г. в Германии, где получил и медицинское образование. В 1780 г. поступил на службу в России лекарем Новроссийской губернии. Штаб-лекарь (1782–1795), главный врач г. Карасубазара (1787 – 1788) и одновременно личный лечащий врач С.-Х. Контениуса, В. В. Каховского и М. П. Мартыновского. Ордером Г. Потемкина от 8. 06. 1790 г. произведен в коллежские асессоры. Инспектор Новороссийской врачебной управы (1797–1802). Кавалер ордена Владимира 4 ст. (с 10. 08. 1806 г.).[2] Депутат Екатеринославского дворянского собрания (1795) и судья Екатеринославского совестного суда (1814 – 1819).
Помещик владел имением на р. Мокрая Сура (у с. Сурское-Клевцово, в 1500 дес.) и хутор в балке Сухой[3] (общих 345 дес.). За ним также в г. Екатеринославе три усадьбы (одну из них купил тоже у бывшего запорожца Андрея Токаря), которые использовал под жилье, аптеку и больницу. По ревизии 1811 г. за ним в Екатеринославском уезде состояли: д. Дорогая (6 рев. душ и 1644 дес.) и пустошь Сухая в 345 дес. с хутором. А по межевым книгами в 1820 г. на даче № 3 ПГМ, в форме правильного квадрата, и находилась эта самая пустошь Сухая в 345 дес. и 180 кв. саж. земли, на которых был поселен безымянный хутор – все собственность коллежского асессора Карла Ивановича Роде.[4]
Умер 11 марта 1821 г. в Екатеринославе, где и похоронен на городском кладбище. На сохранившемся чугунном надгробии было вылито: «Здесь похоронен коллежский асессор, штаб-лекарь кавалер Карл Иванович Роде, живший и скончавшийся в Екатеринославе Марта 11 дня 1821 года на 75 году от рождения. Вечная память мужу добродетельному, врачу искусному, бескорыстному другу Человечества».[5]
От К. И. Роде имение в балке Сухой каким-то образом (говорят, что по завещанию) досталось богатым дворянам Синельниковым, которые владели им «тридцять лет и три года», а в 1854 г. продали частями. И основной участок этой земли (335 из 345 дес.) купила Александра Негрескул – жена майора, командира Екатеринославской арестантской роты.
Александра Павловна, урожденная Гофштеттер, была второй дочерью и вторым ребенком чиновника 7-го класса, жителя г. Екатеринослава, сына придворного метрдотеля и урожденного австрийца Павла Андреевича Гофштеттера и его жены Анны Михайловны Буздижан, родом из молдавских дворян. Точной даты рождения Александры мы не знаем. Можем лишь предположить, что это произошло в местечке Ольгополе в конце 1825 г. или в начале 1826 г., так как в 1842 году ей указано 16 лет.[6] Так же ничего не известно и о раннем периоде ее жизни. Вероятно, что кочевала она с отцом по местам его службы, пока в 1838 г. тот вышел в отставку и вся семья не осела в Екатеринославе. Образование и воспитание получала домашнее и, вероятно, окончила Одесский институт благородных девиц.
В документах впервые упомянута в деле о дворянстве отца под 1842 г., хотя фигурантом нобилитации и не стала, поскольку к тому времени (1848 г.) уже была замужем и имела детей. По семейной легенде, которую пересказал писатель Лазарь Гельман,[7] в ранней юности Александра подружилась и духовно сблизилась с молодым холостяком, неизлечимо больным помещиком, который жил в Екатеринославе. Они встречались как открыто, так и тайно. Собственно, это была единственная любовь в ее жизни. Он рано умер от чахотки, оставив Александре по завещанию австрийский рояль – самую большую свою ценность, а также якобы пятьдесят десятин земли, чтобы она не была бесприданницей. Хотя такого участка за ней не зафиксировал ни один документ.
Да, действительно, был какой-то странный кусок земли только в совсем далеком и в неожиданном Александровском уезде, на поместной даче семьи Товбичей. Согласно отчетности Александровской дворянской опеки, в документе за 20 июня 1859 г. она показана как местная потомственная дворянка, которая, впрочем, в уезде не проживала, но владела на его территории одним крепостным и имела 18 дес. земли (15 удобной и 3 неудобной).[8] Вероятно, что с хутором: где-то же должен был жить тот крепостной.
Как бы там ни было, в очень ранних летах, в декабре 1842 г. Александра вышла замуж за старшего за себя, но уже в важных чинах и при хороших должностях Федора Федоровича Негрескула. Родился он около 1809 г. и происходил из мелких молдавских дворян, которые состояли в родстве с Буздижанами. Его дед Дементий Негрескул в 1816 г. жил поручиком в отставке. Отец, Федор Дементьевич Негрескул состоял в казачьем сословии, жил в военном поселении в Тираспольском уезде Херсонской губернии и упоминается в списках военнослужащих за 1800 г.
У Федора также были братья – Василий и Дементий. Старший из них, Василий Федорович Негрескул родился около 1800 г. В 1813 г. уже служил. Из военной службы уволился поручиком (1825 г.). Заседатель Одесского земского суда в 1828 – 1833 гг.[9] Дворянин.[10] 7 октября 1826 г. венчался в Никольской церкви с. Перишоры с Марфой Лукьяновной Колчак.[11] Она была дочерью помещика слободы Бирносовой Лукьяна Харитоновича Колчака (1765 г. р.) от второго брака. А его первой женой была Негрескул – тетка Василия. Их сын Андрей Васильевич, родился около 1834 г., в 1851 г. окончил курс Екатеринославской мужской гимназии и поступил на гражданскую службу.[12] В 1855 г. служил в Екатеринославской городской думе в чине коллежского регистратора. Жил в г. Екатеринославе (возможно у дяди). Второй брат, Дементий Федорович, упоминается в 1827 г. в чине подпоручика в дворянских списках.[13]
Сам Федор Федорович начал служить царю и Отечеству еще подростком, военным поселянином. Согласно формулярному списку, на действительную военную службу вступил в апреле 1829 г. в 20 лет в 1-й Дунайский казачий полк казаком. Там произведен в офицерский чин и по порядку чинов урядник – хорунжий – сотник – есаул. В 1842 г. по семейным обстоятельствам (для женитьбы)[14] ушел в отставку капитаном. С этого времени постоянно проживал в г. Екатеринославе. В 1843 г. вернулся на статскую службу и был переименован в титулярные советники. В 1845 – 1849 гг. служил по ведомству министерства путей сообщения и публичных зданий, о чем сохранился формуляр.[15]
В чине коллежского асессора вернулся на военную службу в 1853 г. В Крымскую войну майор, член Екатеринославского комитета для устройства госпитальных помещений. В 1853–1856 гг. состоял в г. Екатеринославе во временном 10-м военном госпитале начальником. В походах и делах с противником не участвовал, но имел награды за выслуги. 21 апреля 1861 г. по прошению уволен от действительной военной службы подполковником с пенсией и мундиром.[16] Состоя по военному ведомству – подполковник, екатеринославский полицмейстер в 1861–1865 гг. Дальнейшую его карьеру испортили дети своим революционным народничеством и борьбой с царским режимом, который Федор олицетворял и защищал.
По утверждению Л. Гельмана, за ним состояло имение в Херсонской губ.,[17] хотя автору такового найти не удалось. Жил с семьей в г. Екатеринославе в собственном доме. В счастливом (как утверждают) браке с Александрой Гофштеттер у них родилось шесть детей: Автоном (1843 г.), Михаил (1845 г.), Ольга (1847 г.), Эммануил (1852 г.), Яков (1854 г.) и Елена (1856 г.) Негрескулы. Большинство из них посвятили себя народническому движению, за что и страдали, к тому же подставляя под удар родителей, особенно заслуженного по полицейской и жандармской части подполковника и полицмейстера отца.
В 1873 г. в полицейских документах его жена почему-то названа «вдовой подполковника».[18] Хотя в архиве Департамента госказначейства министерства финансов хранится дело о его жалобах в 1877 – 1882 гг. в Правительствующий Сенат за отказ сложить с него начет (пеню) в 600 руб. и возвратить ему эти деньги, удержанные из пенсии.[19] Мертвым пенсий не платят. Кроме того, 15 декабря 1886 г. Федор Негрескул прошел дворянскую нобилитацию в местном дворянском собрании и был внесен по собственным заслугам и чину майора с младшими детьми (Автоном и Михаил к тому времени уже умерли) во вторую часть родословной книги по Екатеринославскому уезду.[20] То есть, в 1886 г. (во всяком случае в августе) он был жив, проживал с семьей в Екатеринославе, но земле и-душевладельцем не значился.
Помещицей и домовладелицей была Александра Павловна. В 1853 г. она приобрела в Екатеринославе у коллежского регистратора Иллариона Матухова домовладение. А в 1854 г. купила у наследников лекаря К. Роде за 4 версты от Екатеринослава в балке Сухой упомянутое выше имение в 335 дес. земли. За какие средства куплено все это добро - неизвестно: подозрение падает на очень «хлебные» должности ее мужа, вероятно, сам не хотел «светиться». И ко времени отмены крепостничества в 1861 г. за ней упомянуты эти 335 дес., но ревизских душ не зафиксировано.
Здесь, в четырех верстах от центра Екатеринослава, на его западной окраине, на месте хутора Роде Александра поселила свой хутор – Александровский, названный в честь владелицы. Но обычно его называли Сухая Балка (иногда Старый или Негрескул). Возле хутора рос небольшой, но просторный лес, который тоже стали звать Негрескулов. О нем упоминал местный ученый-натуралист Иван Акинфиев: «В верховьях балок и вблизи лесов – городского и бывшего Негрескула – находящегося от центра города в четырех верстах не так давно ютились почти все те степные южнорусские растения, которыми во время Запорожской Сечи покрывались казацкие степи».[21]
На этом хуторе бывали все братья и сестры Александры Павловны, их друзья. В частности, Екатерина Павловна со вторым мужем, известным на всю империю литератором Григорием Елисеевым, активные участники народнического движения братья Андрей и Григорий Гофштеттеры и все их дети (некоторые даже родились там). Здесь жила и производила на свет детей дочь известного идеолога народничества Петра Лаврова - Мари, дважды невестка Александры Павловны. О нем написал воспоминания племянник – Василий Андреевич Гофштеттер, которому очень нравилось, как в «старые добрые времена» в старой усадьбе Негрескулов неторопливо текла, в то время привольная, и беспечная дворянская жизнь.[22] В семье еще разговаривали на немецком: сыновья в письмах называли мать «мутерхен» (мамуля).
Сама Александра часто посещала в Петербурге младшую сестру Екатерину, бывала на ее журфиксах, где встречалась и общалась со столичными знаменитостями, писателями, поэтами, музыкантами (она сама хорошо играла на рояле). Там познакомилась и духовно сблизилась с Марией Вилинской, больше известной как Марко Вовчок.[23]
Александра Павловна, мать и бабушка, жена (а потом вдова) подполковника, жила также и в Екатеринославе в собственном доме в 3-й полицейской части, домовладение № 391. И до конца дней оставалась землевладелицей. Похоже, что 15 июля 1875 г. она распорядилась своими угодьями, завещав основную их часть сыну Эммануилу (или поделившись с ним).[24] Согласно земской земельной статистике, за ней в Екатеринославском уезде в 1882 – 1886 гг. состояли 335 дес. земли и хутор Сухая Балка (он же Александровка) возле Екатеринослава. Упоминается также как помещица Одесского уезда.[25]
8 мая 1889 г. земельная дача у хутора Сухая Балка была межевана землемером Скарлыгиним для дворянина Эммануила Федоровича Негрескула, которому уже принадлежали здесь 288 дес. (из них удобной земли 268 дес. и 940 кв. саж.).[26] Межевую книгу сдали в архив экспедиции 16 января 1892 г. и в ней других владельцев земельного участка не указывалось. 67 дес. Александра Павловна оставила себе, а потом в равных долях они достались ее дочерям – сестрам Елене и Ольге Негрескул при замужестве: Елена стала женой надворного советника Андриана Акимовича Шляховского, а Ольга вышла за подполковника Андрея Александровича Померанцева.
Совладельцы часто прибегали к кредитам в Государственном дворянском земельном банке министерства финансов. Об этом свидетельствуют пять сохранившихся архивных дел за 1886 – 1898 гг. В 1886 г. ссуды брали Эммануил Федорович, Яков Федорович и Александра Павловна Негрескулы.[27] Последняя еще дважды брала кредит в 1890 г.[28] Мануил Федорович взял в Дворянском банке кредит на 9 900 руб. под залог 148 дес. и 2160 кв. саж. земли, который должен был уплатить с процентами. Но в конце 1895 г. неожиданно умер. Долг остался его наследникам: детям Михаилу и Зинаиде Негрескулам и уже замужней Ольге Котылевой, а также брату Якову. Имение было выставлено банком на публичные торги (стартовая цена объявлена в 10 081 руб. и 71 коп.). Тогда же его и распродали с молотка. Большую часть скупили родственники – зятья А. Померанцев и А. Шляховский. Кое-что также приобрели дворяне Николай Косовский (45 дес.), Евгений Попов (11 дес.) и Ольга Лукашевич (1,2 дес.).
На купленных угодьях в декабре 1896 г. Андриан Шляховский основал для рабочих окрестных металлургических заводов частный поселок Надеждино, назвав его в честь дочери, которая должна была его унаследовать. В народе же он получил название Шляховка – ныне северо-западная окраина Днепра. Впоследствии у А. Я. Шляховского эти земли купил А. А. Померанцев (его свояк).
Но история с Сухой Балкой этим не закончилась. На ее месте в 1899 году уже был хутор Натальевка (Натальевский) Диевской волости в 18,5 дес., принадлежавший Якову Негрескулу. А в 1901 г. между ним и его зятем А. А. Померанцевым вспыхнул бытовой конфликт – спор о праве владения прудом в балке Сухой. Дело дошло до суда, а потом и до Гражданского кассационного департамента Сената, о чем свидетельствует сохранившееся дело за 14 ноября 1901 г.[29]
Судя по всему Александра Павловна в это время была жива, потому что в 1899 г. снова прибегла к услугам Дворянского банка о ссуде под залог имения.[30] Участки же остальных Негрескулов к тому времени продали с молотка. Можно предположить, что умерла она в самом начале ХХ века в своем екатеринославском доме и была похоронена на городском кладбище.
Еще при жизни ей пришлось разделить громкую славу своих, ставших известными на всю Российскую империю, детей и внуков. Уже начиная со своего первенца Автонома Негрескула, которого по-домашнему называли Антон. Родился он в 1843 г. в г. Екатеринославе. В 1859 г. окончил курс местной губернской гимназии[31] и 21 августа 1859 г. поступил вольнослушателем естественного отделения физико-математического факультета Харьковского университета. После, на таких же правах и условиях, студентом Петербургского университета. Участвовал в студенческих волнениях 1861 г. За это 12 октября 1861 г. заключен в Петропавловскую крепость из которой 17 октября перевезен в Кронштадт. Освобожден 6 декабря 1861 г. Был активным членом народнических кружков 1868 – 1869 гг. Встречался с П. Лавровым, а в феврале 1870 г. помогал ему бежать из России, сопроводив до прусской границы. Упоминается в воспоминаниях писательницы Марко Вовчок, в сборнике Владимира Бурцева «За сто лет», в «Колоколе» Александра Герцена, в многочисленной литературе посвященной народничеству. Был холост. Умер от чахотки в Петербурге в конце 1871 г.[32]
Еще более известным стал второй сын Александры Павловны Михаил Негрескул, родившийся в 1845 г. Обучался и воспитывался он в Екатеринославской гимназии и в Ришельевском лицее. В 1862 г. получил аттестат и стал студентом Петербургской медико-хирургической академии. Учился и стажировался несколько раз в Швейцарии: в 1864 г. жил в Женеве и писал оттуда письма матери. Народник, последователь Петра Лаврова, на дочери которого Марии в 1869 г. женился.
Активный участник петербургских революционных кружков 1868 – 1869 годов. В 1869 г. редактировал журнал «Библиограф», выходивший при анонимном сотрудничестве находившегося в то время в ссылке П. Л. Лаврова. Принимал участие в студенческих волнениях в 1868–1869 гг. Служил и одновременно вел народническую пропаганду в Александровском уезде.[33] Его ближайшими друзьями были Вера Засулич, Герман Лопатин, Феликс Волховский, Андрей Колачевский, он был знаком с Петром Успенским и Николаем Чайковским.
Михаил был не просто активным участником молодежного народнического движения, а его видным лидером наряду с таким харизматическим активистом как Сергей Нечаев (1847 – 1882). Из последним у него даже возник конфликт за лидерство. Это противостояние вскоре привело к катастрофе обоих.[34] Первые идеологические столкновения между Негрескулом и Нечаевым произошли еще до 1868 г. Впервые же они встретились в апреле 1869 г. в Швейцарии. А вскоре случилась и катастрофа.[35] 21 ноября 1869 г. Нечаевым и его ближайшими товарищами по «Народной Расправе» был убит студент Иванов, обвиненный в неподчинении распоряжениям тайного общества, к которому тот примкнул. В связи с «нечаевским делом» начались аресты. Михаила арестовали 28 декабря 1869 г. и заключили в Петропавловскую крепость. 15 января 1870 г. он дал показания прокурору Сенкт-Петербургского окружного суда.[36] Ему удалось оправдаться от обвинения в участии в нечаевском обществе,[37] хотя он и подлежал преданию суду. Вследствие обострившейся болезни легких в мае 1870 г. освобожден под домашний арест. Но преждевременная смерть избавила его от всего: 12 февраля 1871 г. Михаил Негрескул умер от туберкулеза, не дождавшись суда.[38] Похоронен 14 февраля на Волковском православном кладбище в Петербурге.
Как выше указано, в 1869 г. Михаил Негрескул женился на Марии Лавровой и 10 мая 1870 г. в Петербурге у них родился сын, названный Александром в честь Александры Павловны, которая сразу же после рождения забрала его к себе в Екатеринослав. В 1871 – 1872 гг. ребенок жил у Негрескулов на хуторе Сухая Балка. О нем вскользь упоминает мать, Мария Петровна: «Сынишка мой еще у свекрови. Проездом я его возьму. Он славный мальчишка».[39] Тяжело болел туберкулезом и умер на 20-м году жизни на том хуторе в конце 1889 г.[40]
Его же мать, Мария Лаврова, родилась в Петербурге 1 апреля 1851 г. Дочь дворянина, публициста, философа и социолога, известного идеолога народничества Петра Лавровича Лаврова (1823 – 1900) и немки Антонины Христофоровны фон Капгер (в первом браке Ловейко) (1823 – 1865). С детства прониклась революционными идеями отца. Уже в начале 1870 г. совместно с Г. А. Лопатиным принимала участие в организации побега П. Л. Лаврова из вологодской ссылки. Сохранился ее дневник за 1864 – 1870 гг., в котором есть записи о событиях «нечаевского дела» и ареста ее мужа Михаила Негрескула.[41] После его смерти, весной 1871 г. переехала в Екатеринослав и организовала здесь кружок молодежи из семьи Негрескулов и близких к ней людей. А уже в августе подверглась обыску и высылке.
О событиях «екатеринославского дела» Мария написала отцу: «Когда я приехала к моей свекрови на хутор в двух верстах от Екатеринослава, меня приняли очень хорошо, тем более, что она сама упрашивала меня к ней приехать погостить лето и даже, если я соблаговолю, остаться и на зиму. Все шло хорошо, пока я не сошлась с ее младшим сыном, а моим деверем. Начались сцены материнской ревности, вообще сцены и т. д. Я нашла, что я человек свободный и вовсе не обязана выносить неприятности. После одной из очень крупных сцен я взяла и ушла в город с этим самым сыном. Нашелся там его приятель, некто Ортынский, человек очень порядочный, а следовательно очень бедный. Я ему предложила поселиться с нами. Поселились втроем. Хуторские взбеленились, преследовали нас, и в особенности сына, угрозами смирительным домом и т. п. Жили мы очень скромно. Приходили к нам гимназисты и один студент. Пели малороссийские песни и – больше ничего.
Вдруг обыск, за ним другой. Думала я ехать на днях в Петербург, но с нас взяли подписку о невыезде. Хуторские опешили и обещали хлопотать и оставить нас в покое, когда это дело кончится. Тянулось оно ровно два месяца. Наконец пришла отсюда секретная бумага с предписанием препроводить Ортынского немедленно в Киев к родителям, Эммануила Федоровича (моего деверя) на хутор к родителям. А мне приказано через три дня выехать из Екатеринослава и не возвращаться туда. Больше всех пострадал Ортынский. На днях его выслали из Киева в Вологду. Из-за чего это все, мы никто не знаем».[42]
Правда, Мария Петровна не все рассказала: во время первого обыска в августе 1871 г., при ней найдена прокламация «К обществу». Вторично подвергнута обыску в октябре 1871 г. и выслана из Екатеринослава.[43]
В 1873 г. екатеринославская полиция отправила следственные материалы по обыску и дознанию в архив.[44] К делу были приложены вещественные доказательства, изъятые в доме Александры Павловны Негрескул и скреплены печатью Екатеринославского губернского жандармского управления.[45] Среди них: письма Михаила Негрескула матери (Женева, Лондон, Франция, Царское Село, все за 1864 – 1870 гг.); Автонома Негрескула дяде Андрею Гофштеттеру (за 1871 г.); Автонома Негрескула отцу. Также на екатеринославской квартире дворянина Ортынского, где находились Мария и Эммануил Негрескулы, изьяты письма к Марии Петровне отца, Петра Лаврова из Лондона и Парижа, черновой план воспоминаний М. П. Негрескул. Конфискованы также письма самого Ортынского к Александре Павловне Негрескул (за 1869 – 1870 гг.) и к ее дочери Елене Федоровне Негрескул (за 1869 г.).[46]
Александра Павловна не зря беспокоилась о сближении Марии с ее третьим сыном Мануилом и о том «дурном влиянии», какое она на него оказывала. В январе 1873 г. эти отношения возымели итог: Мануил и Мария поженились.
Мануил Федорович родился 23 февраля 1852 г. Получив домашнее образование, нигде не служил, чинов не имел. Был хил и болел туберкулезом. Как указано выше, в 1871 г. вошел в народнический кружок. Женившись на вдове старшего брата, тем самым выбрал себе незавидную судьбу русского революционера. Постоянно прятал ее друзей и соратников, помогал материально. В феврале 1887 г. был арестован за укрывательство государственного преступника Алексея Макаревского, который нелегально жил у них дома в Екатеринославе с ноября 1885 г. по февраль 1887 г., когда был арестован полицией на станции Лозовой.[47] За это Эммануилу дали 5 месяцев тюрьмы и 2 года гласного надзора.
Землевладелец. 15 июля 1875 г. стал основным владельцем хутора Александровского на Сухой балке.[48] По земскому учету земли за ним в Екатеринославском уезде на 1882 г. пустошь Сухая в 288 дес. удобной земли (и в 1892 г.). В 1886 г., по заслугам отца майора, был нобилитирован потомственным дворянином.[49] Проживал на хуторе Сухая Балка и в г. Екатеринославе в доме родителей. Вероятно скончался в 1895 г., потому что тогда за его наследниками, детьми Ольгой, Зинаидой и Михиалом, осталось 148 дес. и 2160 кв. саж. земли заложенных в банке.
А Мария Лаврова, вступив с ним в брак, продолжала активную общественно-революционную деятельность. Жила в Москве и Петербурге на квартирах у товарищей по борьбе, а в Екатеринослав приезжала, чтобы рожать. При этом, в письмах к отцу жаловалась, что не смогла полюбить Мануила, так как она любила его старшего брата и поэтому очень несчастлива в семейной жизни. Знавшие супругов пишут, что муж был «очень оригинальный человек и дилетантски на редкость очень талантлив». Но в целом вторая семейная жизнь М. П. Лавровой сложилась очень тяжело. От второго брака было трое детей и когда Мануил умер, она переехала к отцу в Париж – став свободным человеком, «потому что до сих пор только долг матери удерживал ее возле второго мужа».[50]
Единственной радостью и отрадой на этом поприще для нее якобы были дети рожденные во втором браке – Ольга (в 1874 г), Зинаида (1876 г.) и Михаил (1878 г.).[51] Хотя до 1889 г. жил и сын от первого брака с Михаилом Негрескулом Александр.[52] Все они находились или на родовом хуторе, или в Екатеринославе. Воспитанием детей мать не занималась: у нее были более важные дела. Как позже писал Ярослав Смеляков, «никакая ни мать, ни жена, лишь одной революции дело понимала и знала она».[53]
В 1878 г. с разрешения правительства Мария выехала за границу к отцу, но вскоре вернулась в Россию. В начале 1892 г. совсем переехала в Париж, чтобы присматривать за больным отцом.[54] А после его смерти в 1900 г. поселилась в Петербурге и всецело отдалась деятельности в партии эсеров. Неоднократно арестовывалась и высылалась без права проживать в столицах и крупных городах. В 1907 г. заболела крайне тяжелой формой ревматизма, который приковал ее к постели и креслу и заставил отойти от активной революционной деятельности. Занималась переводами, переписывала произведения своей дочери Ольги, писавшей под псевдонимом Миртов.[55] По словам видевших ее, в последние годы пребывала в депрессии, апатии, отказалась даже писать воспоминания.[56]
Марии Лавровой посчастливилось увидеть большевистско-эсеровскую революцию, красный террор, гражданскую бойню и другие красные прелести новой власти. Вероятно, они ей понравились. Активнейшая участница освободительного движения против царизма, пламенная революционерка умерла в Петрограде 2 июля 1919 г. Похоронена на Волковом православном кладбище на Литераторских мостках рядом со своим другом Германом Лопатиным. Надгробие над ее могилой сохранилось.[57]
Все эти годы рядом с матерью шла ее старшая дочь Ольга Негрескул, родившаяся 19 января 1874 г. на хуторе Сухая Балка возле благословенного города Екатеринослава. Там же она и жила до совершеннолетия, находясь под опекой бабушки Александры Павловны. Мать делала революцию. В 1891 г. Ольга закончила Екатеринославскую Мариинскую женскую гимназию и тоже взяла себе вольную. Жила в Харькове, потом в Петербурге, где вышла замуж за журналиста Александра Котылева, с которым прожив 10 лет и родив сына Тараса (назван в честь Тараса Шевченко), развелась. Вскоре вышла замуж вторично за Исаака Розенфельда – редактора, журналиста, публициста, публиковавшегося под псевдонимом «Ольгин».
Землевладелица: после смерти отца, с сестрой Зинаидой и братом Михаилом унаследовала его имение в Сухой Балке. В июне 1896 г. О. Э. Котылева (с другими) была должна государственному Дворянскому земельному банку за заложенные при д. Александровке Екатеринославского уезда 148 дес. и 2 160 кв. саж. земли 9 900 руб. с процентами. Продав имение с молотка, навсегда уехала в Петербург.
В конце 1898 г. трудилась в голодающей Казанской губернии, где заведовала столовой, ухаживала за больными, работала среди голодающих. За левые убеждения в 1900 г. сослана в Сибирь. В 1900 г., находясь в ссылке, узнала о смерти деда, Петра Лаврова. На память о нем стала подписывать свои сочинения псевдонимом «Миртов»., который дед в свое время придумал для себя. В январе 1903 г. арестована вместе с матерью как участница кружка «Объединение революционных сил памяти П. Л. Лаврова», готовившего убийство В. К. Плеве. Сослана в Вологодскую губ., где написала первый рассказ «Художник» и пьесу «Алчущие». До 1919 г. жила с больной матерью, за которой ухаживала.
Писательница, прозаик, драматург. Автор произведений: романов «Мертвая зыбь», «Яблони цветут», «Помещики», «Машенька», пьес «Маленькая женщина», «Хищница», «Блаженная», «Нищая королева», а также многих рассказов, очерков и статей, печатавшихся в газетах, в журналах «Вестник Европы», «Образование», «Русская мысль» и др. Во многих ее произведениях преобладает «женская», «ссыльная» и главным образом социальная тематика («Девятое января», «Смерть херувимчика», «Каштаны», «За чертой», «Помещички»). По стилю и семантике – эпигон классической русской литературы ХІХ века. Вела переписку с В. Короленко, В. Брюсовым и др. Сохранился ее довольно богатый архив. Ей тоже посчастливилось стать свидетельницей (хорошо, что не участницей) «московских процессов» и ужасного, кровавого коммунистического террора. Коренная екатеринославица, умерла как Ольга Эммануиловна Розенфельд 5 января 1939 г. в Ленинграде и была похоронена на Волковском кладбище.
Автор: Заруба Виктор Николаевич, докт. ист. н., проф.
[1] РГАДА (Российский государственный архив древних актов). – Ф. 1356. – Оп. 2. – Ед. хр. 126. –Л. 1. [2] Дніпропетровський національний історичний музей (ДНІМ). Відділ фондів (ВФ). – Арх. – № 502/2. [3] С тех пор, по специализации К. Роде, и балка Сухая стала именоваться Аптекарской балкой. [4] РГАДА, ф. 1354, оп. 114/1, д. 693, л. 18 об. Возможно, что эти «лишние» 45 дес. действительно были ему выделены под рекреационный сад, впоследствии именуемый «лес Негрескул». [5] Заруба В. М. Катеринославські дворяни. – Дніпро: Ліра, 2019. – с. 731. [6] Российский государственный исторический архив (РГИА). – Ф. 1343 (Департамент Герольдии). – Оп. 19. – Д. 3733 (Дело о дворянстве рода Гофштеттеров). – Л. 1 – 37. – Л. 7. [7] Гельман Л. З. Михаил Негрескул. Художественно-документальная повесть. – Кишинев: Картя Молдовеняскэ, 1983. – 259 с. – С. 8 – 9. [8] Інститут рукопису НБУ ім.. В. Вернадського. – Ф. ІІ (Збірки Я. П. Новицького). – № 24843. – А. 4945 – 49 – 74. [9] Месяцослов и общий штат Российской империю Часть вторая. – СП., в Императорской Академии Наук. – На 1829 г. (с. 224); на 1830 г. (с. 166); на 1831 г. (с. 171); на 1832 г. (с. 174); на 1833 г. (с. 174). [10] РГИА, ф. 1354, оп. 51, д. 585 (Родословная книга дворян Херсонской губернии). [11] Государственный архив Одесской области. – Ф. 37. – Оп. 3. – Дело 312 (Метрическая книга Никольской церкви с. Перишоры за 1826 г.). – Л. 487. [12] Грахов Я. Краткий историко-статистический обзор Екатеринославской гимназии и подчинённых ей учебных заведений. – Одесса, 1856. – Список выпускников, с. 304. [13] РГИА, ф. 1354, оп. 51, д. 585. [14] Гельман Л. З. Михаил Негрескул, с. 5. [15] РГИА, ф. 207 (Особенная канцелярия главноуправляющего путей сообщения и публичных зданий), оп. 10, д. 1894. – Дело о службе. Негрескулов Ф. Ф. (1845 – 1849). [16] Гельман Л. З. Михаил Негрескул, с. 6. [17] Гельман Л. З. Михаил Негрескул, с. 5. [18] РГИА, ф. 1410, оп. 1, д. 48 (Вещественные доказательства. 1873 г. К делу о привлечении к дознанию Марии Петровны Негрескул (рожденной Лавровой). [19] РГИА, ф. 565 (Департамент государственного казначейства Министерства финансов), оп. 1 (1-е отделение, первый стол, первый разряд), д. 5225 (По жалобе подполковника Негрескула в Правительствующий Сенат за отказ в сложении с него начета в количестве 600 руб. и о возврате ему сих денег, удержанных из пенсий его). – Л. 1 – 50. [20] ДНІМ. ВФ. Арх. 1807. – КП 60297. – Л. 1 – 134. Літера «Н». [21] Акинфиев И. Я. Природа Екатеринослава за последние 25 лет // Вестник Юга. – 1903. – №№ 421–424. [22] Гофштеттер В. Старый хутор Негрескул // Русская беседа. – 1905. – № 3. [23] Лобач-Жученко Б. Б. Літопис життя і творчості Марка Вовчка. – К.: Дніпро, 1983. – 462 с. – С. 192, 193, 408. [24] РГАДА, ф. 1354, оп. 114/1, д. 693, л. 18 об. [25]Гельман Л. З. Михаил Негрескул, с. 230. [26] РГАДА, ф. 1354, оп. 114/2, д. 694 (178), л. 59. [27] РГИА, ф. 593 (Государственный дворянский земельный банк), оп. 8, дела № 1153; 1154; 1155. [28] РГИА, ф. 593, оп. 25, дела № 1285; 1286. . [29] РГИА, ф. 1364 (Гражданский кассационный департамент Сената), оп. 3, д. 1991 (О разрешении споров, возникших между А. А. Померанцевым и Я. Ф. Негрескулом о праве владения прудом). [30] РГИА, ф. 593, оп. 25, д. 1287 (Дело о выдаче ссуды А. П. Негрескул). [31] Локоть Ф. Столетие Екатеринославской классической гимназии. 1805 – 1905: Краткий исторический очерк. – Екатеринослав, 1908. – Список выпускников. В списке назван Антоном. [32] Деятели революционного движения в России. Био-библиографический словар. Том первый. От предшественников декабристов до конца «Народной воли». Часть вторая – шестидесятые годы. Составили А. А. Шилов и М. Г. Карнаухова. – М., 1928. – С. 263 – 264. [33] Вероятно там, где имела 18 дес. земли с хутором его мать. [34] Козьмин Б. П. С. Г. Нечаев и его противники в 1868–1869 гг. // Революционное движение 1860-х годов. М.,: Изд-во политкаторжан, 1932. – С. 168–226. [35] Негрескул М. П. Отрывок из воспоминаний // Воля. – 1906. – № 5. – С. 9 –10. [36] Гельман Л. З. Михаил Негрескул, с. 234 – 236. [37] Правительственный вестник. – 1871. – № 199. (Показания М. Негрескула). [38] Деятели революционного движения в России, с. 266 – 267. [39] Тхоржевский С. Испытание воли. Повесть о Петре Лаврове. – М.: Политиздат, 1885. – 300 с. – С. 98. [40] Максиков. Дочь Лаврова (Памяти М. П. Негрескул-Лавровой) // Вестник литературы. – 1919. – № 7. – С. 13. [41] РГИА, ф. 1101, оп. 2, дело: Дневник Марии Петровны Лавровой-Негрескул за 1864 –1870 гг., подготовленный для печати Е. Н. Щепкиной. Машинописная копия 1920-х гг. [42] Тхоржевский С. Испытание воли, с. 98. [43] История екатеринославской социал-лемократической организации. – Екатеринослав, 1923. [44] РГИА, ф. 1410, оп. 71, д. 6515/11 (дело о привлечении к дознанию Марии Петровны Негрескул (рожденной Лавровой) (1873 г.). [45] РГИА, ф. 1410, оп. 1, д. 48 (Вещественные доказательства по делам Министерства юстиции (коллекция). Раздел I. Вещественные доказательства к делам Второго уголовного отделения Министерства юстиции. 1873 г. К делу о привлечении к дознанию Марии Петровны Негрескул (рожденной Лавровой). [46] РГИА, ф. 1410, оп. 1, д. 48. [47] Макаревский А. Н. Воспоминания народовольца восьмидесятых годов // Летопись революции. – Харьков, 1924. – № 2 (7). – С. 63 – 93. [48] РГАДА, ф. 1354, оп. 114/1, д. 693, л. 18 об. [49] ДНІМ. ВФ. Арх. 1807. – КП 60297. – Л. 1 – 134. Літера «Н». [50] Максиков. Дочь Лаврова, с. 13. [51] Тхоржевский С. Испытание воли, с. 100 – 102. [52] Максиков. Дочь Лаврова, с. 13. [53] Смеляков Я. В. Жидовка (1963 г.). [54] Материалы для истории русского социально-революционного движения. Том 10. П. Лавров. Народники 1873 – 1878 гг. – Женева, 1895. [55] П. Л. Лавров в воспоминаниях современников // Голос минувшего. – 1915. – №№ 9 – 10. Максиков. Дочь Лаврова, с. 12–14. [56] Максиков. Дочь Лаврова, с. 13. [57] Остается загадкой почему не рядом с Михаилом Негрескулом, который тоже похоронен на Волковском кладбище. Странная она была женщина.
Comments